Я видела «Подсолнухи» Ван Гога вживую дважды. И каждый раз, вспоминая их, почему-то мельком обозначала их как... портрет.
А потом недоумевала: какой же это портрет! На-тюр-морт.
Позже поняла, почему мой мозг упрямо видел в «Подсолнухах» портрет. Вернее, автопортрет.
Никто никогда до Ван Гога не выражал свою суть через изображение обычных цветов!
На самом деле, цветы очень даже необычные.
Вот посмотрите на них. Цветы как цветы? Красивые и такие желанные для пчёл?
В том-то и дело, что нет! Они странные!
У одних облетела половина лепестков.
У других головки уже сникли по самый пол или стол (сложно понять, слишком схематичная поверхность).
А часть цветов — мутировала! Видите, многие из них вовсе на подсолнухи не похожи. Скорее, на астры. Такие цветки бесплодны — в них нет семян. Они редко, но встречаются среди здоровых цветков.
Но неосознанно, как будто случайно именно эти редкие цветы выбрал Ван Гог!
И что же получается?
Оборванный, завядший, частями бесплодный букет. Но очень жизнерадостный в своём желтом многоголосье.
Он некрасив, но добр. Он умирает, но радуется. Он бесплодный, но способен радовать других.
А разве это не сущность Ван Гога?
Для окружающих он был неудобным, бесперспективным и бесплодным. Во всех смыслах. Куда же это годится: в 37 лет не иметь ни дома, ни приличной работы, ни семьи!
Позор своего рода. Не сумевший встроиться в жизнь общества.
Но он не побоялся закрыть глаза на свою непохожесть и неудобность для других и пошел путём сердца. Чтобы однажды принести столько радости другим, что никому в его роде и не снилось.